Замечательный подарок в виде премьеры спектакля "Третье слово"("Дикарь") получили тверичи с приходом весны. C 6 по 8 марта в Театре Драмы – аншлаги, овации, цветы, вызовы на поклон. Пересказывать содержание спектакля – дело неблагодарное. Да и отнимать у будущего зрителя интригу – тоже. "Третье слово" – романтическая комедия с некоторой интересной сюжетной линией. В общем, лучше(возможно, и не один раз) посмотреть самому. Наш корреспондент встретился с режиссёром спектакля Александром САФРОНОВЫМ для того, чтобы, заглянув за кулисы, узнать о некоторых любопытных деталях, касающихся как самого режиссёра, так и его детища.
– Александр Александрович, каким образом спектакль, который много лет назад ставился в театре, вновь появился в репертуаре?
– Художественный руководитель театра предложил мне постановку. Я представил несколько вариантов. Они не подошли. И тут я вспомнил о "Третьем слове".
– Эта пьеса связана с вашим отцом. Видимо, это было одним из посылов? Простите за короткий монолог, но он объяснит мой следующий вопрос. Когда–то в советские годы считалось, что искусство должно что–то нести в массы. Понятно, что речь шла о каких–то возвышенных идеалах. Частенько эти идеалы носили политизированный характер. Однако это не мешало показывать "фигу в кармане" и делать спектакли культовыми. Многие считали, что цензура на пользу искусству не идёт. Союз развалился. Исчезла цензура. В результате мы получили "Камеди клаб" на ТВ и антрепризы в мире театра, которые ничего зрителю не дают, кроме возможности посмеяться. Причём довольно сомнительным смехом. Я к тому, что ваш месседж к отцу был единственной причиной для создания этого спектакля?
– О назначении театра лучше всего сказал Шекспир в "Гамлете". Цель театра во все времена была и будет: "держать зеркало перед природой, показывать добродетели её истинное лицо и её истинное – низости, и каждому веку истории – его неприкрашенный облик". Задача режиссёра, на мой взгляд, предложить тему для разговора. Театр, конечно, не балаган, не увеселительное заведение. Но в театре может быть смешно. И грустно. Как в реальной жизни. Театр должен разговаривать со зрителем. А вот вынесет ли что–нибудь зритель или нет... Я только предлагаю тему для беседы. В "Третьем слове" – о жизни, смерти и любви. Вечная тема! Судя по тому, как публика принимает спектакль, тема востребована.
– Вы думаете, зритель принял ваш посыл?
– Надеюсь, да. Свидетельством тому не только аплодисменты по окончании спектакля, но и тишина во время ключевых и лирических сцен. Например, в тот момент, когда главный герой говорит, что главное – это не слова, а что за ними скрыто. Внимательная тишина зрительного зала – это очень важно.
– Автор пьесы "Третье слово" – иностранец. Антрепризы приезжают с иностранными буффонадами. Репертуарные театры Москвы ставят в сотый раз "Вишнёвый сад" или "Чайку". За последние лет двадцать не было ни одной громкой премьеры с именем современного драматурга. Последним из могикан был Горин. Вы вообще следите за тем, что происходит в театральном мире? Есть ли современные драматурги, достойные внимания?
– Конечно, слежу. Три с половиной года назад я поставил спектакль "С тобой" по пьесе Олега Данилова. Сейчас он работает в кино с именитым режиссёром Дмитрием Астраханом. Есть хорошие современные драматурги, но их мало. Данилов – комедиограф. Он не претендует на глубинную философию. Говорит простым языком о простых вещах. Но такие пьесы нужны зрителю. Всё отследить невозможно, руку на пульсе театральной жизни я не держу, но с новинками сегодня можно ознакомиться в интернете. Много ли из этих авторов останется в истории? Не знаю. Но хорошие драматурги есть. Мне, например, нравятся Степан Лобозеров, покойный Владимир Гуркин. Есть ещё несколько имён.
– Гении не так часто рождаются?
– Возможно, сейчас период накопления, и через некоторое время кто–нибудь всё–таки "выстрелит". Вампилов тоже возник неожиданно. И стал культовым автором.
– Это ваша девятая постановка в Тверском театре. Были постановки и в других театрах. У вас довольно много работ в кино. Вы довольны тем, как сложилась ваша актерская и режиссёрская судьба?
– Я не пытаюсь оставить след в истории. Для меня важнее сказать себе, что не занял чьё–то место. Бывает, человек оканчивает режиссёрский факультет в Щукинском училище, но так и не ставит ни одного спектакля.
– А с вашего курса кто–то выстрелил?
– Нет. Знаменитым режиссёром никто не стал. Перед Щукинским училищем я закончил факультет иностранных языков Тверского университета. Значит, что и там не занял чужого места. Я до сих пор занимаюсь переводами. На полке двадцать семь книг в моих переводах. Не чтива – в основном хорошей литературы. Я всегда стараюсь заниматься только любимым делом. Но желание вселенской славы меня не снедает.
– После работы переводчиком в театр. Что послужило причиной для такого крутого поворота?
– Я из театральной семьи. В театре я был всё время. Однажды умный актёр посоветовал: если тебя увлекает ещё что–то другое, кроме театра, – попробуй, а потом приходи в театр. Всегда нужно уметь делать что–то ещё. Неизвестно, как сложится жизнь. Есть такая шутка: писатель, которого не печатают, может "писать в стол", а актёр, которому не дают ролей, может "сыграть в ящик". Меня интересовал английский язык. Корней Чуковский называл литературный перевод высоким искусством и приравнял его к актёрскому мастерству. Мой театральный опыт очень пригождается в переводе, а литературный – в работе с пьесами. Сразу после иняза меня взяли в театр во вспомогательный состав, поскольку у меня не было театрального образования. Через год я уже в основном составе и получил главную роль.
– Отец одобрил ваш театральный выбор?
– Его уже не было в живых. Он умер, когда мне было 14 лет. В театр я пришёл в двадцать один год.
– Отцовское "Третье слово" помните?
– Да. Мне было 12 лет. Но я хорошо помню тот спектакль.
– Спектакли похожи?
– Нет, абсолютно разные. Тот спектакль пережил отца. В 1966 году, когда отца уже не стало, я рабочим сцены поехал со спектаклем на театральные гастроли. Я ставил оформление отцовского спектакля вместе с другими монтировщиками, кленя художника–постановщика, который придумал полный павильон под потолком. Из того спектакля я взял только музыкальную тему "Аве Мария" Шуберта. Отец очень радовался, что нашёл её. Эта цитата и память о нём.
– А почему вас не зацепило кино? Или работа в кино была не очень увлекательной, как в театре? Кино – это ведь путь к узнаваемости. Вы меня простите, мне кажется, вы немного лукавите, когда гоаорите о том, что не думали о следе в истории – это ведь слава. А слава это одна из составляющих профессии актёра.
– Работа в кино была интересной. Самой известной работой стала роль Энгельса в фильме "Карл Маркс: Молодые годы". Интересным было само общение с такими мэтрами, как Лев Кулиджанов и Вадим Юсов. В фильме целое созвездие великолепных атёров. Такое бесследно не проходит, это – жизненная и творческая школа.
– Но вы не стали бегать с кастинга на кастинг.
– Я никогда не просил ролей. При этом в советские годы у меня было пятнадцать картин. Просто со смертью советского кинематографа закончилась и моя кинокарьера.
– Перестали звать?
– Предлагали съёмки в сериалах, которые мне были совершенно не интересны. Скажем, в "Кадетстве" или "Ранетках". Но я охотно принял предложение, которое исходило от Сергея Урсуляка на небольшую роль в "Жизни и судьбе". Сегодня такие картины – большая редкость. Раз – другой откажешься, а потом уже и не зовут. Мой роман с кино закончился. Но если говорить о славе, то я её испытал. Во всяком случае, известность. Перед выходом фильма "Карл Маркс" на экраны, дикторы программы "Время" целую неделю вещали о том, что в роли Энгельса снялся советский актёр Александр Сафронов. Это был совместный проект с участием иностранных актёров. Во многих городах страны висели огромные плакаты с моей физиономией. Меня узнавали на улицах. Но всё это пустяки. Мне важней доказать себе, что я и впрямь могу что–то сделать! Имею право на то, чем я занимаюсь. Кинорежиссёр Никита Михалков сказал: "Трагедия многих творческих людей в том, что они думают, будто могут, потому что хотят!". Очень надеюсь, что я не из их числа. Надо не только хотеть, но и мочь. Высшая награда всем усилиям – счастливые глаза коллег на премьере.
